Но Змей родится снова? [Убить Змея] - Валерий Вайнин

– Инструктаж будет? – спросила она бодрым голосом.

Притормозив у светофора, Глеб усмехнулся:

– Кто б меня самого проинструктировал! Просто держитесь кучей, не отходите друг от друга. На меня не обращайте внимания, что бы ни происходило.

– Глеб Михайлович, что вы такое говорите? – возмутилась графиня. – Как это не обращать на вас внимания? Мы же не сторонние наблюдатели.

Обернувшись к ней, Даша мягко произнесла:

– Это необходимо, Наталья Дмитриевна. Глеб должен видеть, что с нами все в порядке, и не рассеивать свое внимание. Для начала мы обязаны позаботиться хотя бы о самих себе, а дальше… Посмотрим, как будут развиваться события.

Глеб благодарно сжал ей руку.

Глядя на мотающийся перед ней “конский хвост”, графиня вздохнула.

– Дашенька, вы умница, держите меня в узде. Я такая темпераментная баба… Порой я просто за себя не ручаюсь.

Глеб улыбнулся ей через зеркальце.

– Вы наше секретное оружие, графиня.

– Смертельное притом, – добавила Даша.

– Вам бы только издеваться, – проговорила Наталья Дмитриевна, оглядываясь назад. – А друзья наши не отстанут?

Даша тоже оглянулась и вопросительно посмотрела на Глеба.

– Не отстанут, – ответил Глеб. – Они у меня на поводке.

Графиня, похоже, собралась поинтересоваться, что значит “на поводке”, но вместо этого спросила:

– В каком направлении мы едем?

– В киевском, Наталья Дмитриевна, – улыбнулся Глеб.

Удовлетворенно кивнув, графиня вновь посмотрела в заднее стекло. Белый “фольксваген”, ведомый Стасом, следовал за ними метрах в двадцати. Графиня с облегчением откинулась на спинку сиденья.

В киевском направлении они мчались часа полтора. Митька Грач, видать, не случайно выбрал место для дачи поглуше и подальше от столицы. Вспомнив указания Родригеса, Глеб у заросшего камышом болотца свернул на проселочную дорогу, которая по качеству покрытия не уступала Киевскому шоссе. Доехав до развилки, Глеб свернул налево. Белый “фольксваген” неотступно следовал по пятам. Через два-три километра, миновав дубовую рощу, они свернули направо и заметили у обочины бордовый “вольво”. Глеб притормозил. Вслед за ним притормозил и “фольксваген” Стаса.

Глеб вышел из машины. Из бордового “вольво” ему навстречу вышли Игнат Дока и Вася. Внутри “вольво”, за рулем, оставался некто в камуфляжной форме. Игнат и Вася были в костюмах “адидас”, у обоих – грудь нараспашку. Плутоватые глазки Доки пытались разглядеть, кто сидит у Глеба в машине.

– Привет, Француз! – вскинул руку Папаня.

– Добрый день, – сказал Вася, и в его устах это прозвучало столь необычно, как соловьиная трель в клюве дятла.

– Здорово, – ответил Глеб и обратился к златозубому: – Ищешь приключений на свою задницу?

– Ну, – кивнул Вася.

– Без понтов? – уточнил Глеб.

Вася сверкнул золотой своей улыбкой.

– Ладно, хорош прикалываться! Погнали, что ли?

– Ну, – кивнул Глеб.

– Ты, блин, юморист, – проворчал Вася, топая следом за ним к “жигуленку”.

Игнат прокричал ему в спину:

– Смотри там, не облажайся!

– Отвали, заманал уже! – откликнулся Вася, плюхаясь рядом с графиней.

“Жигуленок” рванул с места, а за ним – белый “фольксваген”. Вскоре обе машины исчезли за горбом дороги.

Дока неторопливо подошел к Васиному “вольво” и уселся рядом с пузатым водителем в камуфляже.

– Чё-то я не просёк, Папань, – пробасил пузан. – Он чё, такими силами с Грачем воевать собрался?

Дока задумчиво ерошил жиденькую свою шевелюру.

– Значит, кто у нас там? Сивый – пятнадцать быков, Трехпалый – восемнадцать, Жора – двадцать три, правильно?

Пузан в камуфляже кивнул:

– Очко в очко.

– Жмых и Баксин – сорок семь, так? – продолжил свой реестр Дока. – Веня – ровно дюжина…

– Веня пока не прибыл, – уточнил пузан. – В пути еще.

Дока воззрился на него в недоумении:

– Какого хера?

Пузан раскатисто хохотнул:

– Стволы на базе позабыли. Возвращаться пришлось.

Игнат усмехнулся:

– Во народ! Хотя, насколько я знаю Француза, стволы там уже не понадобятся.

Пузан в камуфляже из уважения промолчал. Но во взгляде его читалось недоверие.

В “жигуленке” Вася вежливо со всеми поздоровался. Даша обернулась и вежливо ему ответила. Глянув на нее, Вася обомлел. С этого момента он, точно под гипнозом, смотрел лишь на ее покачивающийся “конский хвост”. Графиню его реакция позабавила, но она деликатно спрятала улыбку. Глеб заметил все это в зеркальце, но ему было не до забав: дело, можно сказать, близилось к развязке.

Дача Дмитрия Грачева, как водится, скрывалась за высоченным забором и гектары занимала неоглядные. При виде этих хором и территорий сразу же становилось ясно, что хозяин их – большая шишка, а покровители его – шишки выше некуда. Неподалеку от ворот и вдоль забора пестрело множество припаркованных иномарок. А когда ворота бесшумно открылись, пропуская “жигуленок” с “фольксвагеном”, выяснилось, что и внутри, на заасфальтированной стоянке, машин хоть отбавляй.

Особняк был четырехэтажный. Земельные угодья Грача захватывали изрядный кусок леса, перед которым расстилался газон площадью примерно в два с половиной футбольных поля. И сейчас, во второй половине марта, трава только начинала еще зеленеть. А на краю газона, у лесной опушки, возвышалось странное сооружение в форме усеченного конуса. По окружности этого конуса, снизу доверху в порядке уменьшения, располагались пять рядов скамеек, на которые можно было взобраться по специально приспособленным лесенкам. Перехватив напряженный взгляд Глеба, Даша тихо спросила:

– Что это?

– Каркас Пирамиды Змея, – ответил Глеб. – На первой скамье вдоль окружности встанут тридцать два человека: второе кольцо Змея. На второй скамье повыше встанут шестнадцать – первое кольцо. Затем, соответственно, восемь – “хребет Змея”, четыре “клыка” и два “глаза Змея”. А на верхней площадке встанет Сам. Вернее, Сама в нашем случае.

– Он ведь предлагал один на один, – подавленно произнесла Даша.

Глеб усмехнулся:

– Это он так, для поддержания разговора.

Сидя в “жигуленке”, они ожидали приближающегося к ним Родригеса. Графиня и Вася молча озирались по сторонам. Стас, Илья и Такэру, дублируя действия Глеба, также не выходили из “фольксвагена”. Десятка два мордоворотов Грача слонялись поблизости, следуя, очевидно, указаниям в контакт не вступать: они лишь отворили ворота и впустили дорогих гостей.

Родригес в красном пиджаке и в белой сорочке с бабочкой лучезарно улыбался. Его седеющие волосы серебрились на солнце. Подойдя к “жигуленку”, он сделал приглашающий жест: вылезайте, мол, чего сидеть?